Тёплые лучи утреннего солнца
пробивались сквозь плотные занавески в окна старинного замка Вольтури.
Длинные извилистые коридоры и просторные комнаты, уставленные
изысканной средневековой мебелью, казались при дневном свете уже не
такими холодными и мрачными, как всего пару часов назад. И только
жителям замка были неведомы прелести летнего зноя и радость прихода
нового дня. За долгие века привыкнув к однообразному, размеренному
образу жизни, никто из вампиров не ожидал, что этот, казалось бы, тихий
и спокойный день станет для замка настоящим испытанием. В это
злосчастное утро все комнаты и коридоры, включая самые дальние уголки
здания, внезапно наполнились душераздирающим смрадом, вызывавшим у
вампиров стойкое отвращение и дикую ярость. Каждый житель, в какой бы
части замка он ни находился, ощутил волну нахлынувшего гнева, который с
трудом удавалось сдерживать внутри.
Кайус,
просидевший всю ночь в своём кабинете над чертежами и прочими бумагами,
выглянул в коридор, принюхиваясь к нетипичному для этих мест запаху –
такому ненавистному и… такому знакомому. Мгновенно определив, кому
принадлежит запах, он поразился абсурдности своих догадок и не мог
толком понять, почему до сих пор ему никто ничего не сообщил.
В недоумении постояв немного на пороге кабинета, не веря собственному
нюху и окончательно взбесившись, Кайус направился на запах, желая
собственными глазами увидеть его причину. С бешеной
скоростью, подобно молнии, он пролетел пару этажей вверх по винтовой
лестнице, после чего помчался по длинному коридору, не обращая внимания
на встречавшихся по дороге слуг, безуспешно пытавшихся его
поприветствовать.
Вампирское чутьё привело Кайуса к
дверям тронного зала, за которыми, судя по всему, и скрывалась причина
столь неожиданного беспорядка. Не медля ни секунды, он уверенно
распахнул двери и, словно гром среди ясного неба, ворвался в просторный
зал. Лишь только сделав несколько шагов вперёд и осознав, наконец, что
именно он видит, Кайус в изумлении застыл на месте, не веря своим
глазам. Безумные предположения, которые приходили ему в голову и
казались совершенно невозможными, оказались реальностью.
Мрачно-озлобленное выражение лица сменилось откровенным удивлением. Он
даже не знал, как реагировать и что сказать.
На
среднем троне вальяжно сидел Аро, как обычно скрестив руки и мягко
улыбаясь, будто ничего особенного не происходит. Посередине зала с
каменными лицами стояли Алек, Джейн и ещё несколько слуг. А в самом
центре, на коленях, в человеческом обличии стоял оборотень. Он был до
такой степени измучен и обессилен, что с большим трудом мог держать
голову прямо. Бесчисленные синяки и ссадины покрывали его мускулистое
тело, источая багровую кровь. Если бы два вампира не поддерживали его
за руки, то он, наверное, даже не смог бы самостоятельно держаться на
ногах. – Stercus accidit! – сам себе тихо прошептал Кайус,
переводя изумлённый взгляд с вампиров на оборотня. – А вот и
наш дорогой Кайус! – эхом разнёсся по залу радушный голос
Аро. Обескураженный Кайус всё ещё стоял возле распахнутых
дверей и молча взирал на Владыку, словно на сумасшедшего. Лишь спустя
несколько секунд, поборов в себе животную неприязнь к мерзкому существу
и отойдя от шока, он первым делом предположил, что Аро, наверняка,
вновь решил заняться изучением таинственных существ, и на этот раз его
подопытной крысой стал оборотень. Учитывая тягу Владыки к различным
исследованиям, эксперименты с бессмертными младенцами и восхищение
идеей Калленов привлечь оборотней для защиты, подобные действия были
вполне в его духе. Кайус уже не стремился вникать во все подробности
его замысловатых экспериментов и давать какие-либо советы. После
истории с новообращёнными и пополнения клана новыми «ценными»
талантами, он окончательно потерял веру в то, что на решение Аро можно
как-то повлиять. Если Владыка действительно загорался какой-то идеей,
переубедить его не получалось даже самыми, казалось бы, вескими
аргументами.
Окончательно взяв под контроль свои
эмоции и почти смирившись с произошедшим, Кайус тяжело выдохнул
ненавистный воздух и с досадой в глазах посмотрел на Аро. После
короткой паузы, он лишь уныло спросил: – Неужели во всём замке
не нашлось больше места, куда можно было притащить «это»? – сделал он
акцент на последнем слове, небрежно указав рукой на
оборотня. В ответ послышался мягкий радостный голос, похожий
на задорную песню: – Я так и знал, брат мой, что ты спросишь
об этом! Но, видишь ли, мои верные слуги так быстро выполняют
поручения, что только я их озвучу, как они мигом всё сделают.
Представляешь, в этот раз я даже не успел встать с
трона! Закончив ответ, Аро закрыл глаза и рассмеялся звонким
заливистым смехом, удивительным образом сочетавшим в себе гордость,
величие и детскую непосредственность. Кайус был разочарован. Очевидно,
Владыку переполняла радость от удавшейся поимки оборотня, и он просто
не был настроен разговаривать серьёзно.
Спустя пару
мгновений смех Аро внезапно прервал едва слышный хрип оборотня, изо
всех сил пытавшегося подняться с колен. До полусмерти избитый и не
способный оказать даже самое ничтожное сопротивление, он отчаянно
пытался найти в себе силы держаться достойно. Он был уже не в состоянии
удивляться, почему вампиры до сих пор не убили его, и лютая ненависть,
казалось, была единственным источником жизненной силы. Увидев жалкие
попытки пленника справиться с двумя держащими его вампирами, Аро мягко
поднял руку вверх, и слуги тут же ослабили хватку на мускулистых
плечах. – Тебе у нас нравится, Джейкоб? – дружелюбно спросил
Владыка, улыбнувшись в переполненное гневом лицо, – Не каждому выпадает
честь быть первым и единственным из своего рода, кто побывал в самом
сердце нашего скромного обиталища. Джейкоб что было силы
пытался держаться прямо, но переломленный в нескольких местах
позвоночник изнывал невыносимой болью, а колени предательски дрожали.
Он прекрасно понимал, что уже не выберется отсюда живым, поэтому и
бояться ему было нечего. – Мне плевать, зачем ты приволок меня
в свой вампирятник! – дрожащим, но полным презрения голосом прохрипел
Джейкоб, едва не захлебнувшись собственной кровью. – Наш род
всегда убивал, убивает и будет убивать таких как
ты!
В отчаянном взгляде измученного оборотня было
столько злобы и ненависти, что, казалось, ему уже нет дела до
собственной судьбы. Он готов был отдать всё на свете, лишь бы получить
возможность расправиться с сидящим на троне врагом. Мягкая и
приветливая улыбка Аро с каждой секундой злила его всё больше. Кайус,
который считал оборотней своими главными врагами и всегда получал
удовольствие, наблюдая их смерть, не желал оставаться в стороне. Он
медленно подошёл к Джейкобу и, ехидно улыбаясь, заглянул в глаза. У
того не нашлось сил даже поднять руку, чтобы ударить ненавистное
лицо. – Говоишь, твоё племя убивает таких как мы? – тихо и
вкрадчиво, с плохо скрываемой насмешкой пропел Кайус. – А сможет ли
твоё племя за всю жизнь убить столько вампиров, сколько оборотней
погибло от моей руки? Джейкоб лишь зарычал в ответ, стараясь
хотя бы не потерять сознание. Кайус в упоении растягивал слова, будто
наслаждаясь красотой своего голоса: – Ты даже представить себе
не можешь, сколько я убил… Несмотря на сильное головокружение,
Джейкоб изо всех сил пытался скрыть немощь от врага, получавшего
несказанное удовольствие, наблюдая его муки. – О, ненавидишь
вампиров? – наигранно удивился Кайус, подняв вверх светло-золотистые
брови, после чего приблизился вплотную к Джейкобу и, сверкая радостью в
глазах, едва слышно прошептал на ухо: – Так поклонись же мне,
мерзкая тварь, – вампиров я убил
больше.
***
С незапамятных времён,
когда люди ещё не изобрели колесо, не умели толком писать и даже
разводить огонь, о вампирах ходили различные легенды. Одна из них
гласила, что где-то высоко на небе боги создают души людей, которым в
жизни суждено будет стать вампирами. Они разделяют каждую из них на две
части и посылают на Землю, даруя жизнь. Эти души ходят по свету, ищут
друг друга, и, если находят, вновь воссоединяются как две части единого
целого и обретают настоящее счастье. Истинная любовь двух вампиров,
ставших друг другу чем-то большим, чем просто второй половинкой,
настолько сильна, что не может быть разрушена никакими чарами. И ни
вечность, ни даже сама смерть не в силах совладать с этой поистине
безграничной силой.
Эдвард и Белла были одними их
тех вампиров, которым в жизни суждено было повстречать истинную любовь
– свою настоящую вторую половинку, чувства к которой могли угаснуть
лишь вместе с последней звездой на небе. Уже более десяти лет прошло с
момента их свадьбы, и всё это время они жили душа в душу, понимая друг
друга с полувзгляда и наслаждаясь каждой минутой, проведённой вместе. И
лишь одно событие омрачало счастье супругов – их любимая и единственная
дочь Ренесми с каждым годом всё больше привязывалась к оборотню
Джейкобу, с чем никак не мог смириться Эдвард. Как любящий и заботливый
отец он желал ей совершенно другой судьбы. Всю горечь от разногласий
Эдварда и Ренесми принимала на себя Белла, безуспешно пытавшаяся гасить
конфликты мужа и дочери.
Всё время, пока Ренесми
росла, училась, постигала окружающий мир и просто жила, Джейкоб
старался держаться рядом и дарить ей всю свою заботу и любовь, не
обращая внимания на косые взгляды её родственников и недовольство
Эдварда. Эдвард же, в свою очередь, поначалу старался деликатно, без
лишних ссор и скандалов объяснить дочери, что оборотень ей далеко не
лучшая пара, и что не стоит воспринимать его чувства так близко к
сердцу, и уж, тем более, отвечать взаимностью. Но все наставления отца
Ренесми пропускала мимо ушей, огорчая его и ещё больше разжигая в нём
ненависть к Джейкобу. Разговоры о семейном счастье и выборе второй
половинки закончились крупной ссорой, после которой, не смотря на все
старания Беллы, Ренесми с Эдвардом почти не
разговаривала.
Однажды, в очередной раз задаваясь
вопросом, как разрешить семейные неурядицы, Эдвард вспомнил, что
Каллены уже достаточно задержались в Форксе, и люди начали подозревать
что-то неладное, наблюдая их неизменные молодость и красоту. Убедив всё
семейство в том, что они провели слишком много времени в США, разъезжая
по разным городам и, учитывая современные базы данных, стремление
систем безопасности проверять всех и вся и школьные традиции делать
фото на память, им лучше не показываться в этой стране как минимум
несколько десятков лет. Немного поразмыслив, Эдвард предложил в
качестве нового дома Ирландию, объясняя тем, что давно мечтал пожить в
этой чудесной стране и стать частью её культуры. Но после долгих
дискуссий, рассуждений и споров на семейном совете, не без усилий Беллы
и уговоров Ренесми, выбор пал на небольшой городок Вернон на западе
Канады.
Буквально несколько дней назад Каллены
переехали в новый дом, ещё более просторный и уютный, чем прежний. За
обустройство и украшение и без того хорошо отделанного жилища принялись
дружно всем семейством, горячо обсуждая интерьеры и деля комнаты. Элис
восторженно убеждала всех, что дом нужно декорировать только с учётом
самых последних веяний моды. Розали же, напротив, предлагала более
классический и изысканный стиль, считая его гораздо уютнее и красивее.
Карлайл молча и внимательно выслушивал каждую, после чего с большим
трудом находил что-то, устраивавшее обеих.
Совместный творческий процесс постепенно сблизил
Эдварда и Ренесми, и они снова начали общаться, стараясь не припоминать
друг другу былые ссоры и обиды. Белла была настолько этому рада, что
порой даже старалась не вмешиваться в их оживлённые беседы. Они знали и
понимали друг друга гораздо лучше, чем кто бы то ни было, хотя и не
забывали, при этом, использовать свои таланты.
В это
тихое утро основная часть семейства Калленов решила отправиться на
осмотр ближайших лесных окрестностей. Лишь только Ренесми, Эдвард и
Белла захотели воспользоваться пасмурной погодой и пойти втроём на
прогулку в город, а Карлайлу предстояло собеседование для приёма на
новую работу в одной из клиник Вернона. Покидая уже опустевший к тому
времени дом, Белла вспомнила, что Эдвард и Ренесми уже давно не
общались нормально без её посредничества, и решила, что сейчас для
этого наступил самый подходящий момент. «Идите без меня», – крикнула
она им вслед, – «мне нужно ещё кое-что сделать дома». Быстро закрыв
дверь за удивлёнными мужем и дочерью, Белла начала обдумывать, что же
именно ей нужно сделать по дому, как услышала наверху едва различимый
шорох, доносившийся из кабинета Карлайла. Поднявшись по лестнице, она
открыла дверь и увидела в кабинете Элис, пристально смотрящую на
картину с тремя главами Вольтури. – Элис? – удивлённо спросила
Белла, – я думала, ты отправишься со всеми в лес. Элис не
отреагировала, словно была погружена глубоко в свои мысли, ещё
несколько секунд продолжая стоять в той же позе. – Что, не по
Фэн-шую весит? – насмешливо поинтересовалась Белла. – Я так и
знала, что ты не пойдёшь с Эдвардом и Ренесми, – оторвавшись, наконец,
от картины, Элис, повернулась к сестре лицом. – Да. Пусть
учатся находить общий язык без моей помощи. Им есть, что обсудить после
долгой ссоры, – спокойно ответила Белла и, пройдя несколько шагов по
кабинету, встала рядом с Элис и взглянула на картину. –
Вообще-то, я хотела отправиться со всеми в лес, но услышала тебя. А
почему ты не пошла? – Только что мне снова было видение, и я
всё ещё тешу себя надеждой, что смогу его разгадать. – Какое
видение? – А Эдвард тебе разве не рассказывал? – Элис отвела
взгляд от картины и удивлённо посмотрела на Беллу.
– Я думала, ты знаешь. – Нет, он ничего не говорил,
– без капли волнения ответила та. – А что, это как-то связано с
картиной? – Да я и сама уже не знаю, – тяжело вздохнула Элис и
отвернулась, досадно опустив глаза, словно какое-то воспоминание её
огорчало. Она прошла в другой конец кабинета и села на диван,
всё так же задумчиво глядя в пол. – Понимаешь, – снова начала
Элис, – уже несколько дней подряд я вижу одно и то же видение, но
ничего не могу из него понять. В нём нет никого из нашей семьи. Ума не
приложу, как оно может быть с нами связано. – И кого же ты там
видишь? – удивилась Белла. Элис бросила тревожный взгляд на
картину. – Кайуса. В ту же секунду на Беллу волной
нахлынуло мерзкое чувство, сочетавшее в себе удивление и неприязнь
одновременно. С именем, которое когда-то так остро резало слух и за
десять лет уже успело позабыться, не было связано ни одного приятного
воспоминания. – Что? – спустя несколько секунд молчания,
возмущённо протянула Белла. – Это что ещё за новости? – Да
если бы я знала, – тяжело выдохнула Элис и снова опустила
глаза. В следующие несколько минут в кабинете воцарилось
гробовое молчание. Элис уже в сотый раз прокручивала в голове видение и
пыталась хотя бы по мельчайшим деталям разгадать его тайну, а Белла, не
смотря на тихие и мирные десять лет, испытывала лёгкое волнение. Одно
лишь звучание имени Кайуса вызывало в ней опасение за судьбу своей
семьи. – Опиши мне подробно, что ты видишь? –
наконец заговорила Белла, усаживаясь на диван рядом с Элис. – Может,
вместе подумаем? – Меня пугает как раз то, что я почти ничего
там не вижу. – Ну, а Кайус? Какой он в твоём видении? Что он
делает? – попыталась разговорить её Белла. – Ничего, просто
идёт по тёмному лесу. Вот только никогда прежде я не видела его таким
странным, таким… изнемождённым. Его походка настолько тяжёлая, будто
ему не хватает сил. Словно он хочет побежать, но не может. Его лицо
чем-то напоминает лицо человека, который очень долго работал физически
и сильно устал. А глаза… Они абсолютно чёрные. – Элис, ты
когда-нибудь вообще видела уставшего вампира? – тревожно спросила
Белла, уставившись на сестру. – Голодного видела, а уставшего
– нет. – И что же это может означать? – Не знаю, но
меня пугает другое. Я вижу, как он доходит до какого-то места,
освещённого солнечным светом, – судя по всему, какая-то опушка, – и на
этом видение обрывается. Я больше ничего не вижу. Ни одного знакомого
лица, ни одной вещи или здания. Обычно, все видения либо показывают
наше будущее, либо предостерегают нас от опасности. Вот только как я
смогу понять, что нас ждёт, если в видении нас нет?
Дослушав рассуждения Элис, которые не на шутку её
встревожили, Белла погрузилась в размышления. Она не привыкла бояться
трудностей и всегда открыто смотрела страху в глаза, искала в себе силы
бороться и пыталась найти выход из самых сложных ситуаций. Но в этот
раз её пугала неизвестность. Что можно придумать, к чему готовиться и
как поступить, если ты не знаешь, с чем тебе суждено столкнуться?
Странное поведение Кайуса и отсутствие в видении Калленов ещё больше
сбивали её с толку.
Белла молча подняла глаза и
внимательно посмотрела на картину. С льняного полотна по правую руку от
Аро на неё ледяным взглядом смотрел молодой светловолосый мужчина,
облачённый в элегантные средневековые одежды. Его величественная поза
ярко подчёркивала торжественность момента, а на бледном лице читалась
по-королевски надменная гордость. И всё же было удивительно, что при
всей статности и возвышенности образа, Кайус не затмевал Аро. Напротив,
они, на вид такие разные, гармонично сочетались друг с другом, словно
две части единого целого. «Надо отдать должное художнику», – подумала
Белла, – «в жизни он совсем другой». Она вспомнила тот день, когда
впервые увидела Кайуса в замке Вольтури. Несмотря на внешнюю схожесть,
оригинал, по сравнению с картинным образом, был настолько мерзким и
отталкивающим, что только сидя на троне одним своим видом вызывал
где-то внутри ядовитое ощущение и отбивал всякое желание на него
смотреть. Тем не менее, ни один из образов Кайуса даже близко не был
похож на тот, что описывала из своего видения
Элис.
– Карлайл мало рассказывал о нём, – задумчиво,
словно разговаривая сама с собой, произнесла Белла, не своя глаз с
картины. – Самый жестокий из глав Вольтури. Говорят, он ужасен
даже для вампира. – Да, я заметила. Особенно тогда, на
поле. – В общем-то, ничего конкретного я о нём не слышала,
кроме рассказов о борьбе с оборотнями, – произнесла Элис, – но можно
подробнее расспросить Карлайла. Он вернётся минут через десять, я
видела. Белла задумалась над вопросом, какое событие могло
вновь свести Калленов и Вольтури. За эти десять лет не произошло
ничего, что могло бы вызвать у королевского клана недовольство – не
было совершено ни одного преступления, никто из школы и ближайшего
человеческого окружения не догадывался об их вампирской сущности, а о
Ренесми и их тесном общении с оборотнями Вольтури и так знали.
Оставалась лишь одна причина, по которой они могли вновь проявить
интерес к Калленам – дары Эдварда и Элис. Глупо было бы надеяться, что
Аро так просто откажется от идеи заполучить их к себе в клан, и,
наверняка, ещё не раз попытается найти способ добиться заветной цели.
Но даже такое, казалось бы, логичное предположение никак не
сочеталось со странным видением Элис. «С другой стороны, далеко не всем
её видениям суждено сбыться», – успокоила себя Белла, наконец-то найдя
самое приятное и правдоподобное, по её мнению, объяснение
происходящему.
Она встала с дивана и начала мерить
шагами кабинет. – Знаешь, что меня всегда
поражало? Элис послала в ответ вопросительный
кивок. – Почему у Вольтури именно три лидера, а не один? –
неспешно начала рассуждать Белла. – Нет, я, конечно, понимаю, что
ответственность за решения ложится на троих, а не на одного, и это
очень удобно, но неужели у них никогда не возникало ссор и разногласий?
И не просто каких-то мелких разногласий, а настоящих, масштабных, чтобы
каждый до победного отстаивал свою точку зрения? Или, в крайнем случае,
неужели один из старейшин не мог затаить обиду на другого из-за того,
что его не послушали? – Ну, – протянула Элис, – мне с трудом
верится, что Маркус стал бы отстаивать свою точку зрения. По-моему, его
мнение из него и так вытягивают. А вот Кайус с его
экспрессией… – В конце концов, всегда смиряется с решением
Аро. – Ничего удивительного – Кайус предан
Вольтури. – Это Вольтури преданы ему. – Белла,
понимаешь, в чём дело, – спокойно объясняла Элис, сложив руки на
коленях, – Вольтури – искусные мастера во всех делах, связанных с
управлением и властью. Это мастерство они оттачивают уже не одну тысячу
лет. И какие бы мы с тобой не строили предположения, нам всё равно не
удастся до конца понять, как у них там внутри всё устроено. Просто
потому, что для этого мы недостаточно о них знаем. Когда-то я тоже
задумывалась о том, как они так спокойно делят власть столь долгое
время, не ссорятся и не устраивают переворотов. Возможно, всё благодаря
дару Челси. Но это всего лишь догадки.
Карлайл
вернулся из клиники ровно в то время, в которое предвидела Элис, и был
приятно удивлён, что дом к его приходу не пустовал. Элис и Белла
ожидали его на диване в гостиной, о чём-то оживлённо
перешёптываясь. – Ну как прошло собеседование? – раздался
нетерпеливый голосок Элис, едва глава семейства переступил
порог. – Работодатель всё время как-то подозрительно на меня
смотрел, а потом в конце спросил, нет ли у меня самого каких-либо
тяжёлых заболеваний. – Ну, и? – рассмеялась Белла. –
Ну и я честно признался, что нет. Но мне всё же показалось, что он не
поверил. – Так тебя приняли на работу? – в нетерпении спросила
его Элис. Ей было любопытно узнать, сбудется ли очередное её
видение. Карлайл задумчиво улыбнулся, будто самому себе, прошёл в
гостиную и сел на диван напротив Беллы и Элис. – Да, –
удовлетворённо ответил он, – уже завтра я смогу приступить к своим
обязанностям. После недолгих расспросов о новом месте работы и
полученных впечатлениях от клиники и от города в целом, разговор
перешёл в другое русло. – Карлайл, – взволнованно начала Элис,
– уже несколько дней подряд я вижу одно и то же видение. – Да,
я знаю, Эдвард мне говорил, – спокойно и сосредоточенно взглянул на неё
Карлайл, – это опять Кайус? – Да. И всё тот же
лес. Карлайл ненадолго погрузился в размышления, ещё раз
обдумывая всё, что описывал ему Эдвард, после чего
раздосадовано покачал головой. – Слишком мало информации. В
этом случае у нас есть лишь два пути: первый – ждать других видений,
которые смогут пролить свет на тайну будущего, второй – ждать, когда
это будущее наступит. И ни с одного, ни с другого пути мы не можем
свернуть по своей воле. В любом случае, я не думаю, что сейчас нам
стоит что-то предпринимать. К тому же, видения могут оказаться ложными.
Возможно, что скоро оно прекратятся. Не стоит беспокоиться раньше
времени. – Карлайл, ты ведь хорошо знал Кайуса? –
поинтересовалась Элис. Ей захотелось больше узнать о вампире,
который уже несколько дней не давал ей покоя. Но, к удивлению
девушек, вопрос позабавил Карлайла. – К сожалению, – произнёс
он сквозь лёгкий смех, – как бы хорошо я его не знал, вряд ли я смогу
определить, что сулит его образ в видениях. Да и сам он вряд ли это
знает. Белле, которая ещё сравнительно недавно была человеком,
и многие прелести человеческой жизни оставались свежи в её памяти,
вспомнился сонник, который содержал толкования различных образов во
снах. – Если вы увидели Кайуса Вольтури в своём видении, –
ироничным дикторским голосом начала Белла, – вас ожидают мелкие
неприятности на работе и крупная ссора со второй половинкой. –
Белла, не издевайся! – выпалила Элис, пытаясь скрыть только что
промелькнувшую на её лице улыбку. – Если смотреть на
происходящее серьёзно, – рассудительно заговорил Карлайл, тут же
избавив девушек от весёлого настроя, – Кайус – один из самых опасных
вампиров Вольтури. И как бы мне не хотелось в это верить, но образ его
не к добру. – А когда ты жил с Вольтури, вы были… ну,
«друзьями»? – спросила Элис, вспомнив, что при встрече Аро всегда
называл Карлайла другом. Карлайл облокотился на спинку дивана
и глубоко вздохнул, приготовившись к ответу на далеко не самый простой
вопрос, разъяснить суть которого в двух словах было
невозможно. – С самого начала моего пребывания в клане, –
неспешно начал Карлайл, – старейшины Вольтури принимали меня как
равного, доверяли мне и относились с уважением, несмотря на их
неприятие моего образа жизни. Но, понимаешь, Элис, не всё так просто,
как кажется на первый взгляд. Они все трое очень разные по характеру,
интересам и даже мышлению. И я далеко не сразу понял, насколько. Мы с
Аро быстро сблизились. В те времена мне была интересна сущность
вампиров, а его, мне кажется, интересовала моя личность. Мы часами
напролёт могли беседовать на разные темы, спорить, пытались переубедить
друг друга и даже смеялись друг над другом. Он досконально знал каждый
уголок моей души, но, тем не менее, любил наблюдать за моей реакцией на
те или иные вещи. С Кайусом же всё было по-другому. Он не из тех, к
кому можно просто так подойти и поговорить на отвлечённые темы в своё
удовольствие. Он не тянулся к общению или душевной дружбе, и всегда
смотрел на меня немного свысока, беспристрастно и холодно. Такими же
были и наши беседы, случавшиеся реже, чем беседы с Аро. Если можно так
выразиться, Кайус не любил пустую болтовню и, чаще всего, говорил по
делу. Исключения составляли лишь случаи, когда он выходил из себя. Но
поскольку наши взгляды на жизнь кардинально различалась, он быстро
потерял ко мне интерес и практически меня не замечал. Так что за то
время, пока я жил с Вольтури, покопаться в глубинах его души мне не
удалось, но, тем не менее, не смею упрекнуть его в плохом ко мне
отношении. – А как ты думаешь, – после короткой паузы спросила
Белла, – почему он ненавидит оборотней больше остальных? Мне как-то с
трудом верится, что из всех вампиров только он рисковал жизнью в боях с
ними. Во время рассказа Карлайла у Беллы в голове промелькнула
мысль, что Вольтури могли бы вновь проявить недовольство из-за близости
Калленов с оборотнями. Конечно, выглядело бы это несколько странно,
зато могло послужить хорошим поводом для давления на Элис и
Эдварда. – Не знаю, – спокойно ответил Карлайл. – Но думаю,
характер играет здесь далеко не последнюю роль. Я не застал то время,
когда Кайус и его свита охотились на Детей луны, но мне рассказывали,
что это было страшные времена для Вольтури. И весь ужас заключался не в
опасных боях и жестоких тварях. Всему виной был Кайус. Я так и не
узнал, что такого страшного он делал во время походов на оборотней, но
вампиров это приводило в ужас. Никто не хотел с ним идти. Кайус был
беспощадным и очень агрессивным вампиром, особенно в первое тысячелетие
своей жизни. – Что значит «в первое тысячелетие»? –
переспросила Элис. – Неужели ты хочешь сказать, что он подобрел? – её
голос приобрёл слегка ироничный оттенок. – Вот уж не знаю, –
улыбнулся Карлайл, – но, судя по рассказам тех, кто видел Кайуса
«молодым», его нынешний пыл – лишь остатки прежней злобы. –
Видать, возраст берёт своё, – усмехнулась Белла. – Послушайте,
– воодушевлённо подхватила Элис, – а может он такой злой потому, что у
него не было настоящей любви? Да и вообще какой-нибудь. –
Точно, – засмеялась Белла, – с таким характером его вампиры и оборотни
будут любить одинаково. – Я бы не был в этом так уверен, –
дружелюбно возразил Карлайл, – мне всегда интуитивно казалось, что он
хорошо относился к своей жене. Общение старейшин с жёнами было скрытно
от посторонних, даже от самых близких друзей, но я всё равно думаю, что
Кайус и Афинодора вполне ладили. Не знаю, была ли она его большой
любовью, но с ним можно при желании найти общий язык. Даже к Мальвине
он относился на удивление снисходительно. Это, пожалуй, шокировало
свиту больше всего.
В то же мгновение на лицах Элис
и Беллы отразилось заметное удивление. Имя Мальвины они слышали в
первый раз и понятия не имели, о чём говорит Карлайл. –
Красивое имя – «Мальвина», – с упоением произнесла Элис, – а кто это
такая? – Если судить по имени, то она была уроженкой Севера.
Мальвина присоединилась к Вольтури задолго до моего обращения, но я
узнал о ней лишь спустя два года после прихода в замок. Что-то было с
ней не так, и старейшины скрывали её от остальных вампиров, даже от
большей части свиты. Видимо, ей было запрещено покидать свои
покои. – И как же ты тогда о ней узнал? – удивлённо
пробормотала Белла. – Она нарушила запрет? – Да. Однажды она
ворвалась в тронный зал, где проходило очередное заседание старейшин и
прямо у всех на глазах принялась гневно кричать на Аро. Мне показалось,
что это была латынь. К тому времени я неплохо знал этот язык, но так и
не смог разобрать ни слова из её брани. Какой-то странный был диалект.
Во всяком случае, не думаю, что среди её слов было хоть одно
приличное. – Небывалый случай для Вольтури! – поразилась Элис.
– Представляю, что ей потом за это было. – Ничего, – заметил
Карлайл. – Она нервно размахивала руками, кричала на весь замок и
смотрела на Аро сумасшедшими глазами, но он и бровью не повёл в её
сторону. Охрана даже не прикоснулась к ней. Вместо этого Кайус поднялся
с трона, подлетел к Мальвине и сдерживал собственными руками. Она
пыталась вырваться из его тисков и всё больше злилась на Аро, пыталась
ударить Кайуса, но он лишь успокаивал её. – Не похоже на
Кайуса… – задумчиво пробормотала Элис. – Да и на Аро не
похоже, – подхватила Белла. – После этого, – продолжил
Карлайл, – слуги ещё несколько дней боялись подходить к Кайусу, – он
был просто вне себя от ярости. Тогда мне на секунду показалось, что он
испытывает страшную боль, которую скрывает глубоко внутри, но лицо его
так и оставалось каменным. Мальвина пару раз настигала Кайуса в
коридоре и падала перед ним на колени, истерически моля о прощении, но
он молча отворачивался, даже не взглянув на неё. – А зачем они
вообще держали Мальвину в замке? – спросила Элис. – У неё был какой-то
особый дар? – Вряд ли. Во всяком случае, я не слышал, чтобы к
её помощи когда-либо прибегали. Ума не приложу, зачем она понадобилась
Вольтури, но тогда, на поле, я её не видел. Наверное, они уже
избавились от неё. – Эх… – глубоко вздохнула Белла, уже
порядочно устав от рассказов о Вольтури, но Карлайл всё продолжал,
окутанный волной воспоминаний. – Аро почти ничего не
рассказывал мне о Мальвине и о том, что она делает в замке. Лишь
однажды он как-то вскользь обмолвился, что по жестокости нрава она даст
фору любому вампиру, даже Джейн и Кайусу. Ещё ходили слухи, что Аро
никогда не дотрагивался до неё рукой. – Так, ладно, – жёстко
перебила его Белла, – всё это, конечно, очень необычно, но нас куда
больше сейчас волнует видение. – Да, – согласился Карлайл и
взглянул на Элис. – Ты узнаешь лес, по которому идёт Кайус? –
Нет, – ответила та, – но я знаю ещё не все ближайшие окрестности. Так
что может быть это место где-то рядом. Растительность, по крайней мере,
не южная. После этих слов Карлайл ещё некоторое время
задумчиво молчал, облокотившись на край дивана и подпирая рукой лицо.
После недолгих раздумий он вынес окончательный
вердикт: – Предпринимать мы ничего не будем, потому
что твоё видение, Элис, не даёт нам о будущем никакой полезной
информации. А вот о прошлом мы уже кое-что знаем. – Что ты
имеешь в виду? – хором пропели девушки, жаждущие более понятных
разъяснений. – А то, что ты видишь результаты чьих-то решений.
И не зависимо от того, сбудется видение или нет, кто-то, вне всяких
сомнений, уже принял решение.
Ой, вот это даааа! Взахлеб читала, прямо не оторваться. У меня даже слов нет, серьезно, чтобы достойно написать тебе всё, что сейчас чувствую. Это нереально красиво и здорово, я буквально прилипла к экрану, читая главу. Слова "Так поклонись же мне, мерзкая тварь, – вампиров я убил больше" очень цепляют, до сих пор приятно перечитывать этот отрывок))) И с Мальвиной так интересно, что теперь я уверена, что завтра на парах буду додумыать всё, что с ней связано)) Спасибо огромное за главу ^^
